Убийство на пляже - Страница 124

124

Карен доливает себе в стакан – вино в бумажных пакетах уже начинает нагреваться – и останавливается возле беседки, где тихонько беседуют Олли и Мэгги, к которым уже вернулся нормальный цвет лица после всех слез, выплаканных в церкви.

– Будет странно, если после всего этого ты вернешься к заметкам о собраниях приходского совета, – говорит Карен, обращаясь к Олли.

Он неловко ерзает на месте.

– Собственно говоря, мне предложили работать на «Геральд», – говорит он.

Мэгги пытается скрыть свое разочарование за поздравлениями. Но Карен смягчать выражения не намерена.

– Ты что, с ума сошел? – заявляет она. – Сколько ты будешь зарабатывать на том, чтобы переписывать чужие сюжеты? Десять тысяч в год? Если хочешь по-настоящему научиться ремеслу, оставайся лучше здесь. От Мэгги ты за неделю узнаешь больше, чем в «Геральд» за год.

– Да я так и сказал Лену Данверсу! – ухмыляется Олли. – Мне это показалось неправильным. И я подумал, что поработаю еще немного тут.

Мэгги в восторге обнимает Олли. Карен считает, что ей удалось увернуться от удара. Жизнь – штука долгая, и кто знает, пересекутся ли их дорожки в будущем, но сейчас она отнюдь не уверена, что их деловые отношения – не говоря уже о плотских – хорошо перенесут передислокацию в Лондон.

Она снова прихлебывает из стаканчика и тут замечает того, кого ждала.

Алек Харди находится в бессрочном отпуске в ожидании, пока полиция Уэссекса определится насчет его профессиональной судьбы. Жизнь с обилием свободного времени плохо влияет на него. Он выглядит немного здоровее – можно сказать, что теперь он стоит уже не на пороге смерти, а где-то у калитки ее сада, – однако в социальном плане явно испытывает большие проблемы. Он стоит в углу двора совсем один и ни с кем не общается. Он по-прежнему одет как детектив, в синий костюм с серым галстуком и, опять-таки как детектив, внимательно смотрит по сторонам, оглядывая присутствующих. Он ничего не может с собой поделать – и не потому, что его так учили, а потому, что не знает, как вести себя по-другому. Карен ловит себя на немыслимых ощущениях: ей его жалко! Впрочем, не настолько, чтобы упустить его с крючка.

– Почему вы не отдали Сэндбрук мне?

– Вы превратили мою жизнь в ад, – отвечает он.

– Но ведь это вы не рассказали всю правду, – парирует она.

– Я не мог. Вам нужны простые ответы, козлы отпущения и кровожадные монстры. В мире же много оттенков серого, а не только черное и белое.

Карен сначала обижена, потом – сбита с толку.

– Тогда почему вы намекнули мне насчет официального заявления?

– Потому что вы сражались за семьи пострадавших в Сэндбруке, – говорит Харди. – Это был правильный поступок.

Он ставит пустую чашку и идет поговорить с Питом. Карен решает закурить. Он всегда должен оставить последнее слово за собой. А ведь она еще с ним не закончила.

– Карен!

Возле нее стоит Бэт. Лицо ее начинает округляться и светиться, как бывает у беременных женщин, но вокруг глаз видны мелкие морщинки с высохшей солью от слез, которая делает их более заметными. Она одновременно выглядит и очень молодой, и очень постаревшей.

– Вы ведь еще свяжетесь со мной, да?

Карен хочется взвыть: как будто она может оставить брошенной хотя бы одну из этих несчастных семей! Она хочет обнять Бэт, но та выглядит такой хрупкой, что, кажется, от еще одного объятия может просто сломаться, поэтому Карен только берет ее за руку.

– Конечно свяжусь, – говорит она. – Надеюсь, вы помните, что можете позвонить мне в любой момент, если вам что-нибудь будет нужно. Какой-нибудь совет или просто поговорить.

Бэт кивает. Ей не нужно за это благодарить.

– Придете сегодня вечером? Мы будем зажигать маяк для Дэнни.

На глазах Карен вновь выступают слезы.

– Приду обязательно.

Солнце скрывается за крышей, и температура на улице сразу падает. Карен оглядывается по сторонам, ища глазами Алека Харди, но он уже ушел.

Эпилог

Ночь похорон Дэнни Латимера. Наступил отлив, пляж и камни залиты бледным лунным светом. Харди и Миллер, которых этим расследованием выбросило за борт, устало устроились у выложенной из галечника стены в дальнем конце набережной. Они сидят, скрестив на груди руки, на противоположных концах скамейки спиной к песку.

– Что будете делать? – спрашивает он.

– Уеду куда-нибудь, – говорит женщина, которая всю свою жизнь прожила в Бродчёрче. – Дам детям новый старт на новом месте. Как я могу теперь ходить по центральной улице? А что вы?

Харди надувает впалые щеки.

– Уволен. Комиссовали по состоянию здоровья.

– Вы только гляньте на нас, – говорит Элли с кривой, невеселой улыбкой. – Просто Клуб Отставных Детективов какой-то.

Они сидят рядом и смотрят в никуда. Вдруг одинокий золотистый огонек у них за спинами оживает и начинает медленно двигаться вдоль берега.

Началось.

На вершине скалы Харбор-Клифф находится старинный маяк – просто металлическая мачта. Это отголосок тех времен, когда зажигали огни, чтобы предупредить о приближении неприятеля. Вот уже долгое время он служит лишь ориентиром для пеших туристов и конструкцией для лазания для местной детворы, но сегодня вечером пустой металлический остов заполнен дровами и хворостом для растопки. Вокруг него собралась семья Дэнни – Марк с Бэт, Лиз с Хлоей, а также Дин, который держит в левой руке пылающий факел.

124